< назад        < главная страница    < содержание  вперед  часть 2 >

                                                                                    РИММА И ВАЛЕРИЙ ГЕРЛОВИНЫ

                            NEW YORK : 3-D ВИЗУАЛЬНАЯ ПОЭЗИЯ РИММЫ ГЕРЛОВИНОЙ

И СОВМЕСТНЫЕ ФОТОKОНЦЕПТЫ

                                                        © 2007 Rimma Gerlovina and Valeriy Gerlovin

                         часть первая

Новый цикл работ, скульптур и фотографических серий, сделанных в Америке, явился индикатором интровертной трансформации, которая поступательно модифицировалась с ростом нашего интереса к древним религиозно-философским школам как восточной, так и западной культуры, и, в конечном счете, привела к другому измерению в нашем сознании. При всем этом приемы визуальной поэзии не исчезали из арсенала наших художественных средств, как в совместных фотографических сериях, так и в рельефах и скульптурах Риммы более позднего периода. Линию развития и пересечения жанров в ее работах можно проследить в переходе от многоголосных минималистических поэм к трехмерной поэзии в форме кубиков, которые в свою очередь трансформировались в серию составных кубических скульптур под названием "Кубические организмы". Многие из них сохраняли языковую полифонию, оставаясь своего рода хоровыми произведениями. Например, рельефная фигура многоязычного "Человека из Вавилона", сделанного уже в Нью-Йорке, состояла из кубиков на 6 языках.

Римма Герловина "Человек из Вавилона" (Man of Babel), 1983, 117 х 175 х 13 см, деревянный каркас с ячейками, заполненными кубиками; вся конструкция и мягкие поролоновые кубики обтянуты тканью и покрыты акриликовой краской.

Антропоморфная фигура Вавилонской башни с соответствующим названием "Человек из Вавилона" составлена из кубиков с буквами шести алфавитов: санскрита, иврита, китайского, арабского, английского и русского. Многонациональная толпа кубиков может свободно передвигаться по ячейкам этой сидящей в пиктографической позе фигуре. В то же время все они, как молекулы, образуют одно целое тело некого полиглота вавилонского. Переворачивая и переставляя кубики, зрителю дается возможность составлять слова, образовывать лингвистические неологизмы и формы, подобно искусству леттризма. Эта "человекообразная" метафора Вавилонской башни отражает многонациональный характер Нью-Йорка, можно сказать нового Вавилона, в котором мы обитали много лет. Ниже на фотографии эта работа (вторая слева) показана в ряду ее родственников, среди таких же кубических организмов.

Римма Герловина, вид одного из отсеков с работами из серии "Кубические организмы" на совместной ретроспективной выставке в Музее Лонг-Айленда в 1991 г. (Fine Arts Museum of Long Island, Hempstead, NY); слева направо: "Собака-сфинкс или календарь на 100 лет" (Dog-Sphinx or Calendar for Next 100 Years), 1982, 173 х 150 х 13 см; "Человек из Вавилона" (Man of Babel), 1983, 117 х 175 х 13 см; "Агиография человека" (Hagiography of Man), 1983, 208 х 117 х 10 см; "Блуждающее сердце" (The Wandering Heart), 1984, 208 х 81 х 13 см; "Абсолютный роман" (Absolute Novel), 1986, 119 х 160 х 13 см; "Персональная выставка" (One-Man Show) 1982, 79 х 226 х 10 см.

Одна из передвижных работ нью-йоркского периода, деревянная "Конституция", отдает дань социуму в лингвистическом контексте и не без юридической подоплеки. Этот объект состоит из трех панелей, в результате передвижения которых можно образовывать различные законодательные неологизмы, складывая их из разных приставок, корней и окончаний, как показано ниже в ее вариантах раскладки.

"Базирующаяся" на интернациональном римском праве, эта конституция не теряет своего поливалентного свойства ни в русском, ни в английском вариантах.

                Римма Герловина, "Конституция", 1985, дерево, акрилик, 76 х 70 х 5 см. Работа показан в трех разных позициях.

"Конституция" входила в серию работ под названием в "Передвижные объекты" (Shifting Objects). В них передвигались панели, открывались створки, крутились стрелки, переставлялись кубики, образуя новые слова, смещая значения и понятия.

Римма Герловина, вид стены с работами из серии "Передвижные объекты" (Shifting Objects) на нашей совместной выставке в галерее "Зевс-Трабия" (Zeus-Trabia Gallery), Нью-Йорк 1987; слева направо: "Эгго" (Eggo, hybrid of "egg" and "ego"), 1986, 210 х 38 х 15 см; "Память" (Memory Storage), 1986, 132 х 132 х 13 см; "Абсолютные часы" (Absolute Clock ), 1987, 79 х 53.3 х 15 см; "Тайная вечеря" (The Last Supper ), 1987, 50.8 х 70 х 10 см; "Закат солнца" (Sun Set), 1987, 129.5 х 79 х 13 см; все работы сделаны из дерева с использованием акриликовой краски.

Траектория объемной поэзии, начавшаяся в 1974 с концептуальных кубиков, полуфилософских портативных объектов, привела в 1987 к кругам. В течение 80-ых в творчестве Риммы происходил медленный процесс трансформации многоячеечных кубических фигур в сторону круга, который к этому времени стал доминирующей формой и в металлических скульптурах Валерия. Часто одни и те же идеи воплощались в наших работах параллельно, но всегда с индивидуальной стилистикой. Вырезанные из дерева Риммины круги являлись обновленными концептуальными модулями, в которых с помощью вращающихся плоскостей, открывающихся панелей, вырезанных секторов и других приемов можно было модифицировать текст. Визуальная поэзия обретала в этих работах не только объем, но и кинетический элемент. Значение слов переходило в свою собственную противоположность, и так же плавно возвращалось назад, провоцируя на размышление. Вместо строгих концептуальных надписей слова стали подобны каллиграфическим фигурам, не только смысловым, но и завершенным в своей символической визуальной форме. Характерный для восточных традиций, такой подход был использован в буддистских янтрах и в каллиграфии Ближнего Востока.

Римма Герловина, серия "Круги", 1988, дерево, акрилик, диаметр 35 и 44.7 см, толщина от 3 до 10 см. Все объекты имеют какой-либо подвижный элемент: их можно вращать или открывать панели.

Пройдем по кругу этой объемной визуальной поэзии и остановимся подробнее на некоторых из этих рельефов.

Римма Геровина, "Фортуна" (Fortune), 1988, дерево, акрилик, диаметр 35 см, толщина 5.3 см, объект показан в двух позициях: закрытой и открытой.

Колесо фортуны, которое символизирует этот объект, имеет две створки: пока они закрыты, жизнь протекает благополучно, на кругу удачи. Их последовательное открытие ведет через два новых поворота судьбы, и зритель как бы заглядывает в три сомнительных лица фортуны. Первая створка меняет удачную ситуацию на неудачу ("fortune" становится "misfortune"), но вторая створка исправляет ситуацию ("misfortune" превращается в "misfortuneless"). Образование этого английского неологизма можно передать в русском языке через двойное отрицание как неудачу переходящую в "не без удачи"; в результате получается нечто вроде счастливого неудачника. Наблюдая такую ситуацию, порой кажется, что колесо фортуны крутится само по себе как perpetuum mobile, и работает на игре парадоксов. Пока первый круг фортуны закрыт, содержимое ларчика прекрасной Пандоры остается в секрете, но, как только его крышка открывается, силы судьбы начинают заманивать человека в тот страшный ритуал жизни, который называется несчастьем.

В реальности далеко не всякий осмеливается открыть эту "колесующую" дверь, ведущую к дороге через бездонную пропасть. Под безразличными или враждебными взглядами окружающих это испытание, как мельничное колесо, перемалывает все предшествующее спокойствие, как пшеницу в муку, из которой, в конечном счете, выпекается хлеб. Так и в этой работе открытие второй створки ведет к прямо противоположному результату, который можно охарактеризовать пословицей "не было бы счастья, да несчастье помогло". Слепой тезис фортуны провоцирует свой антитезис - несчастье; но взаимодействие и борьба противоположностей заканчивается их синтезом, который проявляется в гармонизации сознания, свободного от внутренних конфликтов. Бездонная глубина страдания уничтожает все пустопорожнее, все то, чем заполнена суета обычной человеческой жизни. Отсюда напрашивается мысль - абсолютная полнота жизни не может быть абсолютной, если она не включает в себя свою собственную бездонность и пустоту. Жизнь, как сутки, которыми мы ее измеряем, сочетает в себе и день и ночь сознания, отражая в его настоящем и прошлое и будущее одновременно.

Римма Герловина, "Или" (Or), 1988, дерево, акрилик, диаметр 35 см, толщина 3 см; работа показана в 4 разных позициях.

Верхняя панель со словом "or"/"или" и вырезанным наружным сектором вращается, последовательно образуя новые слова : "or-bit", "or-gan", "or-der" - "орбита", "орган", "порядок", части которых написаны на внутреннем круге и не видны в стационарной позиции. По-русски это "или" можно выразить более обобщенно.

Следующий круг со словами "до" и "после" преносит регламентированный этими словами неопределенный временной отрезок в совершенно иное измерение - стоит только приподнять одну из его створок.

Римма Герловина, "До и после" (Before-After), 1988, дерево, акрилик, диаметр 35 см, толщина 3 см, объект показан в двух позициях: закрытой и открытой.

Под створкой со словом "до" написано "рождения", а под створкой со словом "после" - "смерти" - "before birth, after death". Что с нами происходит до нашего рождения и после смерти, в этот неопределенный отрезок времени? Где я был пока меня не было?

Римма Герловина, "Благодушие - Суровость" (Serenity - Severity), 1988, дерево, акрилик, диаметр 35 см, толщина 3 см, объект показан в двух позициях.

При вращении маленького наружного круга "благодушие" (Serenity) в результате мутации центральной морфемы чередуется с "суровостью" (Severity). Каллиграфический текст, написанный черной краской, фокусирует это красное чередование в центре, как бы намекая на то, что внешний мир, безучастный к любой перемене, является фоном, проводником и отражателем внутреннего состояния, которое, в свою очередь, регламентировано судьбой.

Римма Герловина, "Сам" (Self), 1988, дерево, акрилик, диаметр 35 см, толщина 3 см.

При вращении маленького центрального круга со словом "сам" (self), возникают следующие образования: "я сам", "он сам", "она сама", "ты сам" - "myself", "himself", "herself", and "yourself". В этой объемной визуальной формуле затронуты сразу две старинные аксиомы: "все свое ношу с собой" (omnia mea mecum porto) и "познай себя" (nosce te ipsum). Когда личность, совершенствуясь, достигает той степени самосознания, которая растворяет его эго, то в его, казалось бы, своем собственном обособленном "я" начинают присутствовать и все остальные. Он становится частью и продолжением мира: оставаясь самим собой, он вмещает в себя и всех остальных. В каждом "мне" есть что-то такое, что не исчерпывается "мной". Это "я" расширяется во внешнем мире, который он находит в себе. Один из парадоксов, который в буддизме определяется как факт исчезновения индивидуальности вместе с верой в эту индивидуальность.

Римма Герловина, "Не-де-ли-мый ин-ди-ви-ду-ал" (Un-di-vi-ded In-di-vi-dual), 1988, дерево, акрилик, диаметр 35 см, толщина 5 см.

"Не-де-ли-мый ин-ди-ви-ду-ал" написано на трех отдельных кругах, два из которых могут вращаться. О раздробленности и плюрализации персоны написано так много, что в данном случае будет достаточно сказать, что интеграция личности происходит через растворение персоны, которая представляет собой не реальность, а некий клубок вечно флуктирующих потенциальностей. Персона занята одновременно во многих ролях, неотделяемых от нее, но делимых на разные виды перцепции, подобно щупальцам Горгоны.

Римма Герловина, "День за днем" (Day by Day), 1988, дерево, акрилик, диаметр 35 см, толщина 3 см.

При вращении наружного круга с отверстиями, сквозь которые виден текст написанный на внутреннем круге, слова начинают мелькать. Чем сильнее вращение, тем нерасчленимее вереница скользящих дней.

Римма Герловина, "Сейчас тому назад" (Agoing), 1988, дерево, акрилик, диаметр 35 см, толщина 5 см.

Вращающееся окончание "-ing" вносит понятие длительности в слово "ago", дословно означающее "тому назад". Этот английский неологизм можно передать по-русски противоречием - "сейчас тому назад". Время есть, оно везде и оно одновременно, неизмеримая точка и абсолютная длительность. Вся эта жизнь - во времени. И в то же время душа не знает времени, она просто существует.

Римма Герловина, "Инерция" (Momentum), 1988, дерево, акрилик, диаметр 35 см, толщина 3 см.

При вращении наружного круга с лучевыми вырезками, через которые просвечивает тест, написанный на внутренней стационарной панели, слова начинают мелькать красными вспышками, т.к. нижний круг в основном исписан словом "мomentum" красным цветом. Слово "инерция" в английском языке связано с понятием "момента", отсюда мелькание этого слова обретает дополнительный смысл. Ловить ли на бегу мгновенье и стоит ли его останавливать? - особенно, пользуясь такой сомнительной услугой, как Фауст.

Римма Герловина, "Целая дыра" (W-Hole), 1988, дерево, акрилик, диаметр 44.7 см, толщина 7 см.

Маленький черный круг со словом "дыра" (hole) вращается на фоне большой буквы "W", в сумме образуя слова "whole", обозначающее "целая". Маленькая черная дыра является частью большой целостности, составляя таким образом органически унифицированное единство: полноты и дыры, присутствия и отсутствия одновременно - явление само по себе вполне завершенное и укомплектованное, поскольку подлинная полнота должна включать в себя все, даже свое отсутствие. Идея космического целого передана здесь визуально-поэтическими средствами; где космос (по-гречески "порядок") закругляется в свою собственную черную дыру, в "со-отверстие" пространства и времени.

Римма Герловина, "Уровень" (Level), 1988, дерево, акрилик, диаметр 44.7 см, толщина 10 см.

Английский палиндром "level", написанный на вращающихся кругах, исключительно симметричен; он читается одинаково с обоих сторон и имеет сразу несколько значений: равновесие, уровень, нивелир, горизонт. Этот поэтический рельеф функционирует как некий уравнительный прибор, в котором каждый симметричный отрезок находится на кругу своем; а центральная буква "V" вращается самостоятельно, являясь таким же многозначным символом (знаком победы "V" - victory, цифрой 5, символизирующую пятиконечную звезду, а отсюда человека и т.д.).

Римма Герловина, "Спиральные часы" (Spiral Clock), 1988, дерево, акрилик, диаметр 44.7 см, толщина 7 см.

При ротация круга со спиральной стрелкой, которая ничего не отсчитывает, возникает ощущение затягивающего водоворота. Никуда не ведущее время, замкнуто само в себе. Время это движение, в котором ничего не движется, кроме самого движения вокруг своего вечного сейчас. Для нас же это его "сейчас" сей же час становится прошлым. Понятие времени прошло по всему нашем творчеству Ауроборосом, змеем заглатывающим свой соственный хвост; оно избражалось самыми разнообразными средствами: в текучих, песочных, солярных и даже антропоморфных формах часов (более подробно об этом написано в статье о совместных работах, часть 1). Не смотря на свою скованность временем, жизнь человека имеет вневременную развязку; душа, как в данный момент, так и в любой другой момент, есть. Физическая жизнь в данном измерении относится к вечности так же, как циферблат ко времени: есть он или нет, продолжительность времени это не меняет.

< назад        < главная страница    < содержание  вперед  часть 2 >