< главная страница       < содержание приказы>

    римма и валерий герловины

           о приказах Валерия Герловина

         ©2009, Valeriy Gerlovin and Rimma Gerlovina

Литературная деятельность Валерия, которой он занимался параллельно со скульптурными работами, не ложилась ни в какие принятые жанры - он писал приказы. Они были адресованы Римме, фигурирующей под именем Бура-Ле (с ударением на первом слоге); именно такой образ Буры-Ле автор запечатлел в нескольких своих деревянных скульптурах.

Валерий Герловин, два скульптурных портрета и их прототип. "Бура-Ле с волосами", 31 х 25 х 15 см и "Бура-Ле без волос", 28 х 20 х 10 см, 1986, дерево, пенька, шприцы, акрил.

Приказы охватывали самые разнообразные темы: от метафизики до салата на обеденном столе, от сейсмических обзоров до наблюдений за поведением мухи. Начав писать их спонтанно с 1972 от лица начальника к своему подчиненному, т. е. жене начальника, он особенно развил их литературно-художественный стиль в середине 80-ых, когда эти приказы стали разрастаться до размера конституции. В приказах была использована "смешанная техника", включающая абсурдистскую игру слов, сугубо казенную терминологию, приемы визуальной поэзии, рисунки и графические построения. Можно сказать, что этот неординарный жанр являлся гибридом юридического лексикона Сатурна и эксцентричного слэнга Меркурия.

Валерий Герловин, "Приказы", 1972-2006, 28 см х 21,5 см, бумага, фломастер. Часть из этих "законодательных томов" приводится в отдельной секции "Приказы" (линк).

Солипсические алогизмы легко ложились на "суконный" язык регистраторов. В то же время этот неожиданный жанр не был скован ни сатирой, ни фатализмом, ни "жизнеобразным" протоколом событий с их сермяжной мудростью. За плетением словес, обогащенным канцелярской софистикой, проглядывала практическая непрактичность писца, перемежающаяся время от времени с его рафинированным психологизмом.

     В целом приказы можно охарактеризовать лирико-административным жанром; они написаны о любви, с теми же намерениями как и сонеты у Петрарки.

Приказам предшествовали кипы рисунков, сделанных в России и в Америке, карандашом, кистью, фломастером, ручкой, как правило, в монохромной технике. В отличие от разных альбомов с рисунками, для приказов был использован стандартный лист бумаги, 28 см х 21,5 см, в основном белой, но иногда и цветной, который заполнялся литературно-визуальным содержанием почти полностью. Приказы были написаны легким росчерком словно на одном дыхании, длившемся многие годы. Тексты и рисунки в приказах "ни в чем себя не ограничивали", а лились фонтаном, свободно, спонтанно и порой даже стихийно. Мысли дополнялись, а слова "договаривались" рисунками, которые варьировались в зависимости от темы. В одних фигурировали реалистические образы, пластичные и жизнеподобные, в других конструктивные фигуры, механические структуры и бордюры; иногда в сюжет "напрашивались" цветные коллажи.

Писец фривольно нарушал законы учредительной риторики; приказы писались под видом справок, апелляций, указов и уставов, запретов и разрешений; они принимали форму телеграмм и эпиграмм, теологических и метеорологических сводок, лирических отступлений и любовных признаний, а в критические моменты появлялись в виде проповедей, искушений и покаяний. В некоторых из них превалировали отрешенно-медитативные интонации с ироническим использованием глубокомысленных пустот. Часто наблюдения за окружающим миром выражались в образных, метафорических "всплесках". Например, созерцательные дзеновские элементы часто передавались не только словесно, но с помощью рисунков, знаков или псевдоориентальной каллиграфии русского языка.

Поскольку эти литературные миниатюры отпочковались от художественно-концептуального творчества, то и их эстетический реализм строился на соответствующих приемах концептуальной иронии, лаконичности и амбивалентности. Как бы приказы не отличались по своему содержанию и стилистическим приемам, через их иррегулярные распоряжения проходила единая связующая умозрительная линия. За лаконичными зачастую ироническими формулами, как вербальными, так и визуальными, стояла артистически поданная философская позиция. Во многих чертах она предвосхищала наши более поздние размышления, подтверждая идею, что этот синкретический жанр искусства и литературы может служить цели формирования сознания.

Между плоскостью листа с приказами и рисунками и трехмерными скульптурными объектами лежало одно измерение, и тем не менее между ними сохранялось все те же связующее единство, характерное для центральных тем творчества Валерия в целом. Изображения голов и прочих скульптурных форм и рельефов сделанных с такой же свободной фантазией в это же время, вполне соответствовали словесной "головоломке" и "головомойке" приказов.

Вид мастерской (лофта) Риммы и Валерия Герловиных в Нью-Йорке, 1992.

< главная страница       < содержание приказы>